Сочинения - Грибоедов

<<<Главная страница

Идейное и художественное богатство комедии «Горе от ума»

Комедия “Горе от ума” появилась накануне восстания декабристов. Она отразила общественную жизнь страны и те изменения, которые произошли в России после Отечественной войны 1812 года.
Пьеса имела огромный успех, была восторженно встречена всеми передовыми людьми России. По словам Пушкина, комедия “произвела неописанное действие и вдруг поставила Грибоедова наряду с нашими первыми поэтами”.
“Горе от ума” — комедия социально-политическая. В ней поставлены злободневные вопросы того времени: о крепостном праве, о государственной службе, о просвещении, воспитании, рабском подражании и презрении ко всему национальному, народному.
В основе конфликта лежит столкновение между веком нынешним и минувшим. Представителем “века нынешнего” является Чацкий, а “века минувшего” — фамусовское общество.
Чацкий — выразитель идей декабристов. Он выступает против устоев фамусовского общества, против крепостного права, “Несторов негодяев знатных”, “зловещих старух”.
Чацкий обличает тех, кто без зазрения совести меняет своих верных слуг (и “честь и жизнь его не раз спасали”) на “борзые три собаки”. Он обрушивает свой гнев на того “любителя” искусства, который “на крепостной балет согнал на многих фурах от матерей, отцов отторженных детей”, а затем распродал их поодиночке.
Чацкий обличает “век минувший”, “век покорности и страха”, тех, кто является идеалами фамусовского общества, — Максима Петровича (который “не только на серебре, на золоте едал; сто человек к услугам; весь в орденах езжал-то вечно цугом”), Кузьму Петровича (“с ключом, и сыну ключ умел доставить; богат, и на богатой был женат”).
Представители фамусовского общества видят в службе источник наживы. Например, полковник Скалозуб не стесняется в выборе путей для продвижения по службе:
Довольно счастлив я в товарищах своих, Вакансии как раз открыты, То старших выключат иных, Другие, смотришь, перебиты.
Фамусов говорит, что при нем “служащие чужие очень редки; все больше сестрины, свояченицы детки”. У Фамусова даже такой обычай: “подписано — так с плеч долой”.
Именно поэтому Чацкий, который готов служить “делу, а не лицам”, отказывается от службы: “Служить бы рад, прислуживаться тошно”.
Фамусовское общество оценивает людей не по уму, а по богатству, по способности “чины добыть” и “сгибаться вперегиб”. Недаром Лиза говорит:
Как все московские, ваш батюшка таков: Желал бы зятя он с звездами да с чинами.
Для Фамусова Скалозуб завидный жених, потому что он “и золотой мешок, и метит в генералы” и “выгод тьму по службе получил”.
Фамусовщина — это косность, реакция, рутина, болото, которое поглощает все новое, передовое. Представители фа-мусовской Москвы больше всего на свете боятся проявления вольности: “Они тотчас: разбой! пожар!” Главную причину возникновения вольнодумства они видят в учении:

Ученье — вот чума, ученость — вот причина,
Что нынче пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.

Они считают, что “уж коли зло пресечь забрать все книги бы да сжечь”.
Именно поэтому фамусовское общество называет Чацкого “карбонарием”, вольнодумцем, “опасным человеком”, “вольтерьянцем ”. Он настоящий возмутитель спокойствия в кругу Фамусовых, Скалозубов, Молчалиных.
Здесь больше всего боятся молвы (“грех не беда, молва нехороша”).
Молчалинство — вот типичная черта этого прогнившего общества. Молчалин — воплощение угодничества, лицемерия, подлости. Он живет по принципам своего отца, который завещал ему “угождать всем людям без изъятья”.
И в этот мир, где “Молчалины блаженствуют на свете”, врывается Чацкий с его тревогами, мечтами о будущем России...
Герой Грибоедова поднимает свой голос и в защиту национальной культуры. Чацкий — горячий патриот. Вернувшись домой, он не находит ничего, кроме торжества пороков, позорного раболепия перед “французиком из Бордо”. “Воскреснем ли когда от чужевластья мод?!” — с горечью восклицает Чацкий.
Грибоедов рисует своего героя не побежденным, несмотря на пережитую личную драму, а победителем. Это отметил Гончаров: “один в поле не воин”. Нет, воин, если он Чацкий, и притом победитель!
Комедия поразила современников не только остротой общественно-политических проблем, но и художественной новизной, оригинальностью формы.
Современники видели новаторство комедии в том, что, продолжая традиции классицизма, Грибоедов ввел в пьесу черты реализма (даже есть отдельные черты романтизма).
Заслугой драматурга явилось и то, что он создал типические образы.
Своеобразием комедии было наличие в пьесе множества внесценических персонажей, что дало возможность поэту показать всю Россию, наличие двух лагерей — Фамусовых и Чацких.
Ярко раскрыл художественное своеобразие комедии Грибоедова Гончаров в критическом этюде “Мильон терзаний” (1871 г.). Он отмечал наличие в пьесе двух “пружин”, которые движут развитием действия: в первой части — это любовь Чацкого к Софье, а во второй — сплетня о безумии Чацкого. Образы героев развиваются в ходе самого действия.
Особое место в раскрытии характеров персонажей имеют языковые характеристики. Например, Молчалин употребляет частичку “с”, когда говорит с людьми высшего ранга (да-с, два-с, с бумагами-с). В этом “с” выражается стремление угодить.
Язык Чацкого — язык оратора. В его речи много слов публицистического стиля.
Язык Скалозуба напоминает язык воинских уставов (“Мы с нею вместе не служили”, “За третье августа; засели мы в траншею: ему дан с бантом, мне на шею”).
Пушкин отмечал особенности языка “Горя от ума”, подчеркивал, что половина стихов комедии “войдет в пословицы и поговорки”. Он оказался прав. Очень многие реплики героев комедии стали пословицами и поговорками (“Счастливые часов не наблюдают”, “Злые языки страшнее пистолета” и другие).
Эту особенность подчеркнул и Гончаров, говоря, что “грамотная масса... обратила мильон в гривенники”, выучив “Горе от ума” наизусть.
Гончаров писал о комедии в 1871 году, когда прошло уже много лет с момента ее создания, но она не потеряла своей свежести и моложавости.
Прошло более ста лет с тех пор, как были написаны эти слова, но комедия по-прежнему не сходит со сцен наших театров. Она поистине бессмертна!